Неточные совпадения
Но ошибка была столь очевидна, что даже он понял ее. Послали одного из стариков в Глупов за квасом, думая ожиданием сократить
время; но старик оборотил духом и принес на голове целый жбан, не пролив ни капли. Сначала пили квас, потом
чай, потом водку. Наконец, чуть смерклось, зажгли плошку и осветили навозную кучу. Плошка коптела, мигала и распространяла смрад.
Во
время детского
чая большие сидели на балконе и разговаривали так, как будто ничего не случилось, хотя все, и в особенности Сергей Иванович и Варенька, очень хорошо знали, что случилось хотя и отрицательное, но очень важное обстоятельство.
— Где нам, дуракам,
чай пить! — отвечал я ему, повторяя любимую поговорку одного из самых ловких повес прошлого
времени, воспетого некогда Пушкиным.
— Никогда! Да и не знаю, даже и
времени нет для скучанья. Поутру проснешься — ведь нужно пить
чай, и тут ведь приказчик, а тут и на рыбную ловлю, а тут и обед. После обеда не успеешь всхрапнуть, а тут и ужин, а после пришел повар — заказывать нужно на завтра обед. Когда же скучать?
Долго еще, во
время даже самых прибыточных сделок, купцы, отправляясь в трактир запивать их
чаем, поговаривали об антихристе.
Но муж любил ее сердечно,
В ее затеи не входил,
Во всем ей веровал беспечно,
А сам в халате ел и пил;
Покойно жизнь его катилась;
Под вечер иногда сходилась
Соседей добрая семья,
Нецеремонные друзья,
И потужить, и позлословить,
И посмеяться кой о чем.
Проходит
время; между тем
Прикажут Ольге
чай готовить,
Там ужин, там и спать пора,
И гости едут со двора.
Уж восемь робертов сыграли
Герои виста; восемь раз
Они места переменяли;
И
чай несут. Люблю я час
Определять обедом,
чаемИ ужином. Мы
время знаем
В деревне без больших сует:
Желудок — верный наш брегет;
И кстати я замечу в скобках,
Что речь веду в моих строфах
Я столь же часто о пирах,
О разных кушаньях и пробках,
Как ты, божественный Омир,
Ты, тридцати веков кумир!
Maman уже не было, а жизнь наша шла все тем же чередом: мы ложились и вставали в те же часы и в тех же комнатах; утренний, вечерний
чай, обед, ужин — все было в обыкновенное
время; столы, стулья стояли на тех же местах; ничего в доме и в нашем образе жизни не переменилось; только ее не было…
— Э-эх! Посидите, останьтесь, — упрашивал Свидригайлов, — да велите себе принести хоть
чаю. Ну посидите, ну, я не буду болтать вздору, о себе то есть. Я вам что-нибудь расскажу. Ну, хотите, я вам расскажу, как меня женщина, говоря вашим слогом, «спасала»? Это будет даже ответом на ваш первый вопрос, потому что особа эта — ваша сестра. Можно рассказывать? Да и
время убьем.
Сам он не выпил во все это
время ни одной капли вина и всего только спросил себе в вокзале
чаю, да и то больше для порядка.
Карандышев. Что за странная фантазия пить
чай в это
время? Удивляюсь.
— Когда роешься в книгах —
время течет незаметно, и вот я опоздал домой к
чаю, — говорил он, выйдя на улицу, морщась от солнца. В разбухшей, измятой шляпе, в пальто, слишком широком и длинном для него, он был похож на банкрота купца, который долго сидел в тюрьме и только что вышел оттуда. Он шагал важно, как гусь, держа руки в карманах, длинные рукава пальто смялись глубокими складками. Рыжие щеки Томилина сыто округлились, голос звучал уверенно, и в словах его Клим слышал строгость наставника.
Но он почти каждый день посещал Прозорова, когда старик чувствовал себя бодрее, работал с ним, а после этого оставался пить
чай или обедать. За столом Прозоров немножко нудно, а все же интересно рассказывал о жизни интеллигентов 70–80-х годов, он знавал почти всех крупных людей того
времени и говорил о них, грустно покачивая головою, как о людях, которые мужественно принесли себя в жертву Ваалу истории.
— Почему они так кричат? Кажется, что вот сейчас начнут бить друг друга, а потом садятся к столу, пьют
чай, водку, глотают грибы… Писательша все
время гладила меня по спине, точно я — кошка.
Бабушка немного успокоилась, что она пришла, но в то же
время замечала, что Райский меняется в лице и старается не глядеть на Веру. В первый раз в жизни, может быть, она проклинала гостей. А они уселись за карты, будут пить
чай, ужинать, а Викентьева уедет только завтра.
Чай он пил с ромом, за ужином опять пил мадеру, и когда все гости ушли домой, а Вера с Марфенькой по своим комнатам, Опенкин все еще томил Бережкову рассказами о прежнем житье-бытье в городе, о многих стариках, которых все забыли, кроме его, о разных событиях доброго старого
времени, наконец, о своих домашних несчастиях, и все прихлебывал холодный
чай с ромом или просил рюмочку мадеры.
— Да, разумеется, если с такой точки… Ах, да вы, кажется, пошутили! И преумно. Я в это
время пью
чай и сейчас прикажу, вы, вероятно, сделаете компанию.
Обедали, пили
чай, разговаривали, читали, заучили картину обоих берегов наизусть, и все-таки
времени оставалось много.
Да, я забыл сказать, что за полчаса до назначенного
времени приехал, как и в первый раз, старший после губернатора в городе чиновник сказать, что полномочные ожидают нас. За ним, по японскому обычаю, тянулся целый хвост баниосов и прочего всякого чина. Чиновник выпил чашку
чаю, две рюмки cherry brandy (вишневой наливки) и уехал.
Наконец одного здорового я застал врасплох и потребовал, чтобы он ехал. Он отговаривался тем, что недавно воротился и что надо лошадей кормить и самому поесть. «Сколько тебе нужно
времени?» — спросил я. «Три часа». — «Корми четыре, а потом запрягай», — сказал я и принялся, не помню в который раз, пить
чай.
После холода, сырости во
время перехода, после грязи и неурядицы, которую они нашли здесь, после трудов, положенных на то, чтобы привести всё в порядок, после принятия пищи и горячего
чая все были в самом приятном, радостном настроении.
В обычное
время в остроге просвистели по коридорам свистки надзирателей; гремя железом, отворились двери коридоров и камер, зашлепали босые ноги и каблуки котов, по коридорам прошли парашечники, наполняя воздух отвратительною вонью; умылись, оделись арестанты и арестантки и вышли по коридорам на поверку, а после поверки пошли за кипятком для
чая.
Солнце спустилось уже за только-что распустившиеся липы, и комары роями влетали в горницу и жалили Нехлюдова. Когда он в одно и то же
время кончил свою записку и услыхал из деревни доносившиеся звуки блеяния стада, скрипа отворяющихся ворот и говора мужиков, собравшихся на сходке, Нехлюдов сказал приказчику, что не надо мужиков звать к конторе, а что он сам пойдет на деревню, к тому двору, где они соберутся. Выпив наскоро предложенный приказчиком стакан
чаю, Нехлюдов пошел на деревню.
Вольф был недоволен в особенности тем, что он как будто был уличен в недобросовестном пристрастии, и, притворяясь равнодушным, раскрыл следующее к докладу дело Масловой и погрузился в него. Сенаторы между тем позвонили и потребовали себе
чаю и разговорились о случае, занимавшем в это
время, вместе с дуэлью Каменского, всех петербуржцев.
Когда Старцев пробовал заговорить даже с либеральным обывателем, например, о том, что человечество, слава богу, идет вперед и что со
временем оно будет обходиться без паспортов и без смертной казни, то обыватель глядел на него искоса и недоверчиво и спрашивал: «Значит, тогда всякий может резать на улице кого угодно?» А когда Старцев в обществе, за ужином или
чаем, говорил о том, что нужно трудиться, что без труда жить нельзя, то всякий принимал это за упрек и начинал сердиться и назойливо спорить.
Мы разложили большой огонь и принялись готовить
чай. Альпа все
время жалась то ко мне, то к Дерсу и при малейшем шуме вздрагивала и испуганно озиралась по сторонам.
Было еще темно, когда всех нас разбудил Чжан Бао. Этот человек без часов ухитрялся точно угадывать
время. Спешно мы напились
чаю и, не дожидаясь восхода солнца, тронулись в путь. Судя по
времени, солнце давно взошло, но небо было серое и пасмурное. Горы тоже были окутаны не то туманом, не то дождевой пылью. Скоро начал накрапывать дождь, а вслед за тем к шуму дождя стал примешиваться еще какой-то шум. Это был ветер.
У меня мелькнула мысль, что я причина его страха. Мне стало неловко. В это
время Аринин принес мне кружку
чая и два куска сахара. Я встал, подошел к китайцу и все это подал ему. Старик до того растерялся, что уронил кружку на землю и разлил
чай. Руки у него затряслись, на глазах показались слезы. Он опустился на колени и вскрикнул сдавленным голосом...
Погревшись у огня, мы напились горячего
чая и тронулись в путь. Все
время начиная от самого моря по сторонам, в горах, тянулись сплошные гари.
Мои спутники убивали
время разговорами, спали или пили
чай, а я занимался своей обычной работой.
До первой фанзы мы дошли очень скоро. Отдохнув немного и напившись
чаю с сухарями, мы пошли дальше. Вся долина Такунчи, равно как и долина Такемы, покрыта густым хвойно-смешанным лесом. Сильно размытое русло реки и завалы бурелома указывают на то, что во
время дождей Такунчи знакомы наводнения.
В то
время когда мы сидели у костра и пили
чай, из-за горы вдруг показался орлан белохвостый. Описав большой круг, он ловко, с налета, уселся на сухоствольной лиственнице и стал оглядываться. Захаров выстрелил в него и промахнулся. Испуганная птица торопливо снялась с места и полетела к лесу.
С того
времени прошел год. Беловзоров до сих пор живет у тетушки и все собирается в Петербург. Он в деревне стал поперек себя толще. Тетка — кто бы мог это подумать — в нем души не
чает, а окрестные девицы в него влюбляются…
Во
время путешествия скучать не приходится. За день так уходишься, что еле-еле дотащишься до бивака. Палатка, костер и теплое одеяло кажутся тогда лучшими благами, какие только даны людям на земле; никакая городская гостиница не может сравниться с ними. Выпьешь поскорее горячего
чаю, залезешь в свой спальный мешок и уснешь таким сном, каким спят только усталые.
В это
время подошел Олентьев и сообщил, что хлеб куплен. Обойдя всю деревню, мы вернулись к лодке. Тем
временем Дерсу изжарил на огне козлятину и согрел
чай. На берег за нами прибежали деревенские ребятишки. Они стояли в стороне и поглядывали на нас с любопытством.
После
чая я объявил, что пойду дальше. Ли Тан-куй стал уговаривать меня, чтобы я остался еще на один день, обещал заколоть чушку и т.д. Дерсу в это
время подмигнул мне, чтобы я не соглашался. Тогда Ли Тан-куй начал навязывать своего проводника, но я отказался и от этих услуг. Как ни хитрил Ли Тан-куй, но обмануть ему нас так и не удалось.
Вечером у всех было много свободного
времени. Мы сидели у костра, пили
чай и разговаривали между собой. Сухие дрова горели ярким пламенем. Камыши качались и шумели, и от этого шума ветер казался сильнее, чем он был на самом деле. На небе лежала мгла, и сквозь нее чуть-чуть виднелись только крупные звезды. С озера до нас доносился шум прибоя. К утру небо покрылось слоистыми облаками. Теперь ветер дул с северо-запада. Погода немного ухудшилась, но не настолько, чтобы помешать нашей экскурсии.
Когда на другой день я поднялся, солнце было уже высоко. Напившись
чаю, мы взяли свои котомки и пошли к перевалу. Здесь тропа долгое
время идет по хребту, огибая его вершины то с одной, то с другой стороны. Поэтому кажется, что она то подымается, то опускается и как будто пересекает несколько горных отрогов.
Вечером мы ходили в баню. За
время путешествия я так сжился с казаками, что мне не хотелось от них отделяться. После бани мы все вместе пили
чай. Это было в последний раз. Вскоре пришел поезд, и мы разошлись по вагонам.
Дерсу поднялся раньше других и начал греть
чай. В это
время стало всходить солнце. Словно живое, оно выглянуло из воды одним краешком, затем отделилось от горизонта и стало взбираться вверх по небу.
Через два дня учитель пришел на урок. Подали самовар, — это всегда приходилось во
время урока. Марья Алексевна вышла в комнату, где учитель занимался с Федею; прежде звала Федю Матрена: учитель хотел остаться на своем месте, потому что ведь он не пьет
чаю, и просмотрит в это
время федину тетрадь, но Марья Алексевна просила его пожаловать посидеть с ними, ей нужно поговорить с ним. Он пошел, сел за чайный стол.
Он ходил в гимназию; уговорили Марью Алексевну отдать его в пансион гимназии, — Дмитрий Сергеич будет там навещать его, а по праздникам Вера Павловна будет брать его к себе. кое-как дотянули
время до
чаю, потом спешили расстаться: Лопуховы сказали, что у них нынче будут гости.
Но вот Вера Павловна кончила свои дела, она возвращается с ним домой к
чаю, и они долго сидят втроем после
чаю; теперь Вера Павловна и Дмитрий Сергеич просидят вместе гораздо больше
времени, чем когда не было тут же Кирсанова.
Во
время этого разговора она так усердно и любезно просила учителя выкушать
чаю, что Лопухов согласился отступить от своего правила, взял стакан.
Например, нейтральные и ненейтральные комнаты строго различаются; но разрешение на допуск в ненейтральные комнаты установлено раз навсегда для известного
времени дня: это потому, что две из трех граней дня перенесены в ненейтральные комнаты; установился обычай пить утренний
чай в ее комнате, вечерний
чай в его комнате; вечерний
чай устраивается без особенных процедур; слуга, все тот же Степан, вносит в комнату Александра самовар и прибор, и только; но с утренним
чаем особая манера: Степан ставит самовар и прибор на стол в той нейтральной комнате, которая ближе к комнате Веры Павловны, и говорит Александру Матвеичу, что самовар подан, то есть говорит, если находит Александра Матвеича в его кабинете; но если не застает?
Когда Вера Павловна на другой день вышла из своей комнаты, муж и Маша уже набивали вещами два чемодана. И все
время Маша была тут безотлучно: Лопухов давал ей столько вещей завертывать, складывать, перекладывать, что куда управиться Маше. «Верочка, помоги нам и ты». И
чай пили тут все трое, разбирая и укладывая вещи. Только что начала было опомниваться Вера Павловна, а уж муж говорит: «половина 11–го; пора ехать на железную дорогу».
Действительно, все
время, как они всходили по лестнице, Марья Алексевна молчала, — а чего ей это стоило! и опять, чего ей стоило, когда Верочка пошла прямо в свою комнату, сказавши, что не хочет пить
чаю, чего стоило Марье Алексевне ласковым голосом сказать...
Он отправился на свои обыкновенные занятия; за вечерним
чаем говорил, что, кажется, совершенно все прошло, но поутру на другой день сказал, что ему надобно будет несколько
времени посидеть дома.
Было
время, он порядком кутил; это было, когда он сидел без
чаю, иной раз без сапог.
Нет, хоть и думается все это же, но думаются еще четыре слова, такие маленькие четыре слова: «он не хочет этого», и все больше и больше думаются эти четыре маленькие слова, и вот уж солнце заходит, а все думается прежнее и эти четыре маленькие слова; и вдруг перед самым тем
временем, как опять входит неотвязная Маша и требует, чтобы Вера Павловна пила
чай — перед самым этим
временем, из этих четырех маленьких слов вырастают пять других маленьких слов: «и мне не хочется этого».